Рыжий призрак

Со щелчком магнитофон выключился – сработал автостоп; и после этого наступила уже настоящая тишина, не нарушаемая даже шуршанием плёнки. А я по-прежнему сидел и смотрел на её портрет на стене, и мне не верилось, что её больше нет, а значит, уже не будет никогда и новых песен, и никто не споёт старые, а останутся только магнитофонные записи. Вот так-то...

Ну почему это случилось именно с ней? С красивой, талантливой, невыразимо обаятельной? С той, которую я любил больше всего на свете...

Она всё так же смотрела на меня с плаката – немного грустно и взволнованно; песня, которую она пела, называлась «Sans logique», и действительно, так мало было логики во всём происшедшем!.. Если бы хоть что-то можно было изменить...

Я, наконец, встал и поправил чёрную ленточку на портрете Милен. Нет, я ни на секунду не переставал думать о ней, и она всё время была рядом со мной – в моих мыслях. И даже смерть не в силах разлучить меня с ней – она всегда будет со мной, пока я помню о ней. Пока в моём доме будут звучать её песни...

«До завтра, – мысленно шепнул я ей. – Верь мне, хорошая, я никогда тебя не забуду...»

За окном была ночь, летняя звёздная ночь. Третья ночь на Земле без Милен... Уже лёжа в постели, я вновь и вновь вспоминал её, всё время такую разную, но одинаково прекрасную, а в голове у меня звучала почему-то только «Ainsi soit je...» – светлая и невыразимо печальная...

Уснул ли я? Сейчас я этого уже не помню, хотя в первый миг не сомневался, что всё это происходит во сне. Да и мог ли кто предположить, что такое случится наяву?..

Просто вышло так, что неожиданно в неверном лунном свете, льющемся из окна, я увидел Милен. Она стояла рядом с моей кроватью, с улыбкой глядя на меня, в просторной белой блузке и высоких ботфортах – в точности такая, какой она пела на концерте «Libertine»; рыжие волосы схвачены чёрным бантом. Сон, конечно, это был прекрасный сон.

Неслышно ступая, Милен подошла ближе и присела на кровать; ни одна складочка не смялась при этом, и только сейчас я заметил, что сквозь неё я различаю то, что находится за ней. «Господи, неужели это она?!» – мелькнуло в моей голове, и неожиданно где-то в глубине себя я услышал голос, до боли знакомый голос, который я ни с чем не мог спутать:

– Да, это я...

От удивления я привстал на кровати и именно тогда понял, что это уже не сон. А Милен, прекрасная рыжая Милен никуда и не думала исчезать, всё так же внимательно глядя на меня своими огромными блестящими глазами. Я открыл было рот, но она с улыбкой перебила меня:

– Не говори ничего. Просто подумай о том, что хочешь сказать.

Я попробовал, и с непривычки это было трудновато:

– Значит, ты – это действительно ты?

И я протянул к ней руку, но она грустно покачала головой:

– Ничего не получится. Смотри.

Моя рука прошла сквозь её руку, как сквозь туман; Господи, она пришла ко мне, разговаривает со мной, а я даже не могу её обнять!

– Но почему... почему ты пришла именно ко мне?

– Видишь ли, мы существуем только до тех пор, пока кто-нибудь помнит о нас. Именно отсюда мы черпаем энергию, и только тогда нам легко и свободно. С тобой я становлюсь сильной...

Мысли путались в моей голове, я не знал, что и сказать; только одного я сейчас боялся – того, что она исчезнет и я никогда больше её не увижу.

– Нет, я не исчезну... – тихонько рассмеялась она. – Я останусь с тобой... если ты, конечно, захочешь... И кто знает, может, я смогу даже тебе чем-нибудь помочь.

Господи, захочу ли я?! Конечно, захочу!

– Но что я могу для тебя сделать, Милен? (...)